13 августа 2013

Я ЗАНОВО ОТКРЫЛА ДЛЯ СЕБЯ РАСУЛА ГАМЗАТОВА

Марина Саввиных

В сентябре исполняется 90 лет со дня рождения Расула Гамзатова. Совсем недавно в Москве был открыт памятник великому аварскому поэту – совместная работа скульпторов Игоря Новикова и Шамиля Канайгаджиева. Дар Фонда Гамзатова городу Москве. К юбилейным торжествам готовится и Махачкала – более сосредоточенно и масштабно.

Литературный феномен Гамзатова исключителен. Его знают в России – знают широко. В моём экспресс-опросе среди ассоциаций, возникающих у респондентов в связи со словом «Дагестан», имя Расула Гамзатова – на первом месте. Более того, это имя для ценителей поэзии во всём мире, кажется, стало символом всей кавказской литературы. Прежде всего, благодаря русским переводам. Гамзатова действительно переводили блестящие поэты, но было бы, конечно, неверно сводить успех его поэзии только к талантливой работе переводчиков.

Перевод вообще – дело тонкое. В юности, столкнувшись с первыми трудностями перевода стихов, я стала искать примеры переводческого успеха. И тут на меня хлынула волшебная волна поэзии Кавказа – сначала, конечно, грузинской – Бараташвили, Галактион и Тициан Табидзе, Важа Пшавела… Дальше больше – армянской, азербайджанской, дагестанской. А переводили – Ахматова, Пастернак, Заболоцкий, Тарковский, Леонид Мартынов! Голова у меня закружилась, и я смущённо отпрянула. Но… недаром Лермонтов любил Кавказ, «как сладкую песню Отчизны моей». Любил – странной катулловской любовью, в которой – Бог знает, чего больше: притяжения или отталкивания. Русского поэта – его всеприемлющую и всеотвечающую душу – не может не увлекать сама культурно-психологическая атмосфера Кавказа, этот воздух, в котором звенят серебро и булат мужества, дышат свежесть и древность, веет розами и горными травами, потёртой кожей сёдел и ремней, старым деревом и молодым вином…

А вот с языком, вернее, с языками – иначе. При всём богатстве звуков – гортанных, щёлкающих, цокающих, придыхающих – уловить в их сочетаниях аналоги интонационным особенностям своих словаря и грамматики русскому уху труднее, чем в любой из европейских звуковых систем. Поэтому переводчик поневоле тянется сначала к известным образцам. И когда мне предоставилась счастливая возможность переводить современные осетинские стихи – с великолепных аутентичных подстрочников,– я сразу же почувствовала, что нахожусь в безнадёжном плену интонаций Расула Гамзатова, видимо, самого «переведённого» из кавказских поэтов. Гамзатовский лаконизм, благородная учительность, которой художественный темперамент автора не позволяет перерасти в прямое назидание, метафорическая плотность и склонность к афоризму – разве это может быть привнесено переводом? Так – издалека, из далёкого контекста, почти от противного – я заново открыла для себя удивительный мир Гамзатова.

Мне – с лёгкой руки Миясат Муслимовой – повезло выступить с чтением собственных стихов перед избраннейшей публикой Дагестана в Национальной библиотеке имени Расула Гамзатова. С первых же стихов я почувствовала необыкновенную связь со слушателями, с залом, какую-то общую эмоциональную волну, которая – всякий артист знает, как это бывает,– подхватила меня и увлекла за собой. Признаюсь, у меня ещё никогда не было столь «конгениальной» аудитории. Миясат потом объясняла, что поэтическая метафизика Кавказа – на каком бы языке она ни воспроизводилась – всё же базируется на таких нравственно-эстетических опорах, от которых западная культура давно отступила. «Мы настолько уже вошли в этот мейнстрим, в эту воду,– примерно так говорила она,– что готовы относиться ко всему, что происходит, с точки зрения скепсиса, иронии; считается хорошим тоном всё подвергать сомнению. Это разъедающая, по-моему, разрушительная тенденция – возводить в ранг общепринятого идеала ноту скепсиса, недоверия… тех культурных ценностей, эстетических категорий, которыми живёт европейская литература. Но кавказской ментальности, по существу, это чуждо. Она ценит крепкое слово, по-прежнему ожидает от произведений искусства сильных ярких чувств, точно сформулированных мыслей, запоминающихся образов. Если в России поэт всегда больше, чем поэт, то на Кавказе и подавно! В этом смысле многие твои стихи близки как раз этому психологическому типу».

Благодарная моим махачкалинским слушателям и вдохновлённая ими, я – как только представилась возможность – нашла стихи, написанные Гамзатовым в последние годы жизни, стихи конца девяностых – начала нулевых. И снова пережила потрясение. Поэт, которого еще надо открывать. Поэт на века.
2013 год

Саввиных, М. Я заново открыла для себя Расула Гамзатова [Текст]/ Дагестанская правда.- 2013.- 13 августа.

Марина Олеговна Наумова (Марина Саввиных) – писатель, переводчик, литературный критик

Комментариев нет:

Отправить комментарий