22 августа 2014

«КОДЕКС ЧЕСТИ» КАВКАЗСКИХ НАРОДОВ В ЯЗЫКЕ ПРОЗЫ РАСУЛА ГАМЗАТОВА

Фатимет Хуако

Говоря о повести «Мой Дагестан» (1968) Р. Гамзатова, Р. Бикмухаметов отмечает: «Литература поднимается на новый этап, в чем-то всегда отрицающий предшествующий». Однако, признавая несомненные жанровые и стилевые достоинства повести, критик сокрушается: «Правда, он все еще никак не может отрезать пуповину, связывающую его с фольклором».

Нотки сожаления, столь явственно просматривающиеся в приведенной цитате, вызывают некоторое недоумение. Остается неясным, на основании каких именно фактов исследователь вообще приходит к выводу о стремлении национального поэта разорвать связи с фольклором. На наш взгляд, напротив, неподдельное восхищение и искреннее упоение народной мудростью, выражаемые автором в каждой строке, постоянно подчеркиваемая им зависимость его собственного слова от слова народного, доказывают обратное. Все это не оставляет никаких сомнений в стремлении писателя явственно отобразить и с гордостью констатировать именно фольклорные корни своего творчества, что никоим образом не является каким-либо недостатком творческого слога национального писателя.

В качестве доказательства этого авторского влечения можно привести его мысли, касающиеся костюма национального и костюма европейского. Писатель с горечью говорит о том, что национальная одежда исчезает и даже практически исчезла и, обобщая, подходит к осуждающе скорбной мысли о том, что таким же именно образом у некоторых поэтов в стихах исчезает национальная форма. И именно это остается актуальным и на сегодняшний день. Автор выразительно и с достоинством подчеркивает: «Я тоже хожу в европейском костюме, тоже не ношу черкеску отца. Но одевать свои стихи в безликий костюм не собираюсь. Я хочу, чтобы мои стихи носили нашу, дагестанскую национальную форму» (Р. Гамзатов. Мой Дагестан. Перевод В. Солоухина).

Это только одна из конспективных и насыщенных формул единства традиций и новаторства, которыми столь богат «Мой Дагестан». А живым и ярким воплощением этого единства является сама книга, в которой традиционная восточная «вязь» прозы и поэзии радикально обновлена современными средствами художественного и публицистического языка, а другие истины народной мудрости подвергаются проверке опытом современной науки. Вообще в национальную поэзию мотив художественного творчества, как отмечает литературовед М. Пархоменко, входил вместе с появлением национальных литератур. Стихи о поэте и поэзии, о песне, о языке рождались в каждой национальной литературе почти одновременно с первыми стихами о новой жизни. Но обращение прозаиков к ней оказалось явлением новым в развитии младописьменных литератур.

По собственному предопределению автора, эта «книга прозы», как ее назвал он сам, представляет собой усилие осознать роль каждой национальной литературы в общемировой культуре, конкретизировать и обобщить факторы, составляющие многогранный творческий процесс. Но и авторская позиция, и новое содержание становятся явлением искусства, элементом художественного прогресса только в результате своеобычного, новаторского, образного воплощения в действительно талантливом произведении.

В книге Расула Гамзатова это в значительной степени существенное стремление выражено в умозаключении, включающем притчу о врачевании больного народными средствами в удачном сочетании со средствами современной мировой медицинской науки: «Итак, если писателя уподобить доктору, то он должен уметь пользоваться и вековыми народными средствами, и самыми последними мировыми достижениями» (Р. Гамзатов. Мой Дагестан. Перевод В. Солоухина). «О, Аллах, как противоречив мир!»– восклицает автор и продолжает спорить сам с собой и с выдвигаемыми им же аргументами. В роли доводов и резонов выступают многочисленные притчи, воспоминания, пословицы, афоризмы,– все то, что черпается им в богатейшем и нескончаемом кладезе – кладезе народной мудрости и словесности – в фольклоре.

«Мой Дагестан» вмещает в себя и анекдотические истории, и подслушанные самим автором житейские рассказы. Весь сюжетный каркас произведения определяется капризной сменой настроений, впечатлений, чередованием бесчисленных анекдотов, содержащих лирико-публицистические высказывания.

Противопоставляя одну народную мудрость другой, приводя все поэтично сформулированные аргументы «за» и «против», писатель в качестве лейтмотивной проводит мысль о том, что истина – в фольклоре, в народных истоках и традициях: «Пожалуй, в конце концов, самому тонкому цивилизованному напитку я предпочел бы ледяную хрустальную струю простого родника». И далее: «Культура, цивилизация, тонкости профессии – дело наживное <…> в то время как чувство национального, народного дано человеку от рождения» (Расул Гамзатов. Мой Дагестан. Перевод В. Солоухина). Предметом же горячего авторского обсуждения выступают факторы и элементы – нити, совокупность и взаимообусловленность которых образует органично вытканное полотно творческого процесса. Таковыми в повести выступают думы творческой личности о замысле, форме, языке, теме, жанре, стиле, таланте и труде, о творческих исканиях и сомнениях, о правде и мужестве в жизни и творчестве.

«Мой Дагестан» Р. Гамзатова можно считать художественно обобщенным, выразительно сформулированным и поэтически изложенным кодексом чести народа и, в частности, самого поэта; системой правил, максимально приближенной к действительному творческому процессу и учитывающей его возможные дефекты, изъяны и недочеты. И, обобщая, заметим, что своим появлением «Мой Дагестан» зримо упрочил позиции лирической повести, придал добавочный импульс созданию подобных, столь своеобычных произведений.
2007 год

Хуако, Ф.Н. «Кодекс чести» кавказских народов в языке прозы Расула Гамзатова [Текст]// Языковые и культурные контакты различных народов: Международная научно-практическая конференция.- Пенза, 2007.- С. 348-350.

Фатимет Нальбиевна Хуако – профессор Майковского государственного технологического университета, доктор филологических наук

Комментариев нет:

Отправить комментарий